Европа это кладбище народов

Издание:	Живой Журнал
Дата:	22.05.2013
Автор:	Владимир Карпец

Восстановление полноценного Римо-Католицизма (а он может быть полноценным только при отказе от Второго Ватиканского Собора, его осуждении по типу "лефевризма", а также и "возвращении Короля") крайне проблематично, скорее всего, просто невозможно.

При всех надеждах на "Православную Европу", которые есть у некоторых вполне благонамеренных людей, надо понять: это невозможно иной ценой, чем "дерусификация Православия" (чем успешно занимаются Кураев, Алфеев и проч.), а это неприемлемо. Уже для нас.

Почему все обстоит именно так? Дело в том. что Европа - выродившаяся русо-венедско-киммерийская земля, уничтожившая русо-венедско-киммерийских монархов и пошедшая по пути "ариев-предателей" (М. Серрано, называющий в связи с этим Карла Великого и Бонавентуру). "Кладбище народов" - в противовес России, да, возможно, их "тюрьме" (об этой антиномии говорил покойный В.В.Кожинов). "Тюрьма" против "кладбища". Но мир и есть тюрьма (как говорил тот же дон Мигель, "концентрационная вселенная" ). Поэтому нечего слов "тюрьма народов" бояться. Всё - не кладбище... Принятие же настоящего Православия означало бы для Европейцев - вновь стать Русскими, точнее, Русами.
Но предательство не имеет прощения. И предатель никогда не вернется к тому, кого он предал Ни диавол не вернется к Богу (как надеялся Ориген), ни Июда к Сыну Божию (как надеялся о. Сергий Булгаков). Точка невозврата для "земли Заката" пройдена. .

Европа может только совершить самоубийство. Так, как это сделал Доминик Веннер.

Или - принять Ислам. Что на некоторое время могло бы продлить ее земное существование.

Более того. Ислам - единственный шанс спасения Европы от полной и окончательной дегенерации и "однополой революции". И более того. Действительно, если бы не Карл Мартелл... Ислам - сущностно есть именно религия Запада (Заката, вечера), как ультракреакционистская и ультраморалистическая, как наиболее последовательная авраамическая религия (радикальное противопоставление "Аллаха" и мира). Это и есть, кстати, "выбор Генона" Атлантика и Аравийская пустыня суть одно. "Европа леса" - это Русь. Но Русь это еще(уже) не Европа. В житиях Русских святых "пустыней" называется лес. Это очень важно. Лес - это Троица. Православие как поклоняние Пресвятой Троице есть анти-Европа, анти-закат. "Свыше Восток". Спасение России - в Православии. Но сохранение Европы - в Исламе. Римо-Католицизм как "промежуточная форма" обречен на исчезновение (как ни жаль многого в нем). Те, кто стремится "соединить" Православие с "западным христианством", или недоумки, или преступники (в онтологическом смысле). Да будут Русь Православная и Европа правоверная. (а Евреям - Израиль)

Кстати.

Существуют устойчивые предания о том, что Notre Dame de Paris (Собор Госпожи нашей Парижской) был построен в честь "Рыбы Мелюзины", и лишь для "внешних" - в честь Девы Марии или - для "полувнешних" - Марии Магдалыни ( как утверждает т.н. "Приорат Сиона").

Мелюзина - змеежена - как известно, строила себе дворцы, а затем тут же их разрушала...


Меровинги, ислам и Московская Русь 

Меровингов уничтожали именно как евразийскую православную династию, а Западная империя формируется как прямая предшественница сегодняшних Евросоюза и НАТО

Современная Европа как таковая, как целостность, как геополитический субъект «зачинается» в 732 году. Миг «зачатия» – так называемая битва при Пуатье или битва при Туре, как ее иногда называют. Это было первое столкновение войск франков и мусульманских сил династии Омейядов, двигавшихся на север через Испанию. По-арабски она называется ma’arakat Balâtas-Shahudâ – «битва когорты смертников», в которой мусульмане, потерпев поражение, ушли за Пиренеи. Сегодня нам важна не сама битва. Важно, что после нее появляется слово «Европа», и появляется именно как символ противостояния исламу. Именно после битвы при Пуатье в хрониках появляются именования «европейцы» и «сарацины», противопоставленные друг другу. Европа как таковая возникает в противопоставлении исламскому миру. Оно и есть европейская судьба. Европа может быть или антиисламской, или побежденной исламом, то есть исламской. Сегодня это видно очень ясно

Но победа Европы была одновременно победой величайшей в истории узурпации. Со стороны европейцев битвой правил австразийский мажордом Карл Мартелл (606-741), сын Пипина Геристальского (635 - правл. 679-714) и отец Пипина Короткого (714 - мажордом 741 - король 768), основателей династии Пипинидов или Каролингов, взошедший на франкский престол через регицид – поголовное уничтожение исконной династии древнего Севера – Меровингов. Сам по себе крупный полководец, Карл Мартелл отказывался принять королевский титул, боясь посягнуть на священный трон «ленивых королей», как их, не понимая сути монархической власти как «неподвижного двигателя», сакрального присутствия, поименовали поверхностные историки. Однако дед его и отец действительно были одновременно и «отцами-основателями», и «отцами-похитителями».

В 1965 году в провинциальном издательстве города Саланьяка малым тиражом вышла книга графа Мориса Бони де Лаверна «Наследники второй ветви королей Австразии». Речь идет о линии Тьерри II, Меровинга, погибшего в междоусобице в 613 году. Эта ветвь породила линию Руэргов (город с таким названием есть во Франции до сих пор). В 841 году Карл Лысый (меровингский бастард по материнской линии) издает т.н. «Большой приказ» (Grand Commandement), по которому ставит лиц, имеющий меровингское родство, во главу принципатов. Один из них возглавляет внук Тьерри II Раймон I де Руэрг, а его сын Фулькоальд отбывает «на дальнее правление». Ранее некий Рюар участвует во встрече руссов с отцом Карла Лысого Людовика Благочестивого. Так или иначе в 862 году в Старой Ладоге появляется Рюрик, причем, версии о его более раннем княжении на о.Рюген этому никак не противоречит. Во всяком случае версия Л.Н.Гумилева о Рюрике как вассале Карла Лысого находит свое объяснение. Мы ни в коем случае не настаиваем на этой нашей версии императивно, однако считаем, что она должна быть введена в оборот наряду с другими, причем, подтверждение ее легко найти в вышедшей в 1892 году книге русского археолога Василия Передольского «Новгородские древности», описывающей ряд артефактов, имеющих очевидно меровингское происхождение.

<...>

Традиция «нейтралитета» в отношении ислама перешла и к Рюриковичам, которые, в отличие от потомков Карла Великого и европейской «новой знати», не участвовали в Крестовых походах и не поощряли участия в них своих подданных, хотя представители русского духовенства (такие, как известный игумен Даниил) посещали Святую Землю. Последние же Рюриковичи – Иван Третий, Василий Третий и особенно Иван Васильевич Грозный – всячески отметали любые попытки вовлечения Московской Руси в антиисламскую коалицию под руководством Пап. «Белые Цари», приняв геополитическое наследие ордынских ханов, будучи православными, также мыслили себя как покровители перешедших под их руку исламских народов Поволжья и Сибири. Вплоть до того, что преп. Максим Грек первое время вообще считал «московитов» «измаилтянами», а в дальнейшем учил их – и в том числе правящие слои – «бегать измаилстих нравов». На европейских гравюрах Василия Третьего изображали в мусульманском одеянии и в чалме. Попытки «перекодировать» «дружественный нейтралитет» предпринимали иезуиты в Смутное время, пытаясь навязать Лжедимитрию «константинопольский проект», а затем они становятся уже основой всей русской политики только при первых Романовых и в особенности после церковного раскола. Политика Московской Руси, подлинной наследницы государства Меровингов, о чем писал в «Закате Европы» и Освальд Шпенглер (их объединяло, по его определению, «магическое христианство») так же отличалась по отношению к исламу от политики Романовых, как отличалось и политика Меровингов от антиисламизма каролингской Европы. Что свидетельствует: попытки связать Европу как область противостояния народам «третьего мира» через Евросоюз и НАТО с политикой Меровингов, чьи якобы наследники якобы тайно руководили крестовыми походами, готовя на Ближнем Востоке образование государства Израиль, глубоко ложны. Наследниками настоящих Меровингов являются именно исконные Русские Цари.

 
Максим Медоваров - Европейская ночь

Ислам действительно судьба Запада - метафизически. Вся германская мистика, англо-голландская Реформация, немецкая философия и т.д. постоянно склонялись в сторону ислама. От ариан-готов через Экхардта и Лютера к Гитлеру, Шпенглеру и Юнгеру - тяготение германского духа к исламу только нарастало. Теперь, когда былой оплот сопротивления исламу - Ватикан - разрушен изнутри, ничто уже не сможет воспрепятствовать исламизации Европы.

Демографическая тенденция к вымиранию европейцев сохраняется. Причем даже несмотря на рост иммиграции из Африки и Азии, в целом общее население Европы сокращается.

Но еще любопытнее данные по буржуазии. Если сейчас буржуазия Европы и обеих Америк составляет 60% мировой буржуазии против 30% восточноазиатов, то к 2050 г. будет наоборот: 60% китайско-японских капиталистов против 30% "белых". А у восточноазиатской буржуазии, понятное дело, менталитет иной.

 
Владимир Карпец о Европе

"Создатель Европы" происходил из династии Пипинидов (которую он "пересоздал" как уже Каролингов). Внук Пипина Короткого, организовавшего в 762 году убийство законного монарха Дагоберта Второго из троянско-венедской династии Меровингов — по сути, последних легитимных правителей Запада, а затем уничтожение (регицид) всех наследников этого рода в союзе с клерикальной папской курией, и сын Карла Мартелла, выдающегося полководца, не решившегося, однако принять помазание и посягнуть на истинно царский венец, был, по сути, заложником узурпации, вынужденным довести ее до конца — к цареубийству приложилось еще и похищение имперского достоинства у православной Империи ромеев — Византии, чему предшествовало еретическое по сути искажение Символа веры совместно Пипинидами и Латеранским дворцом — знаменитое Filioque.
 

Меровинги придерживались, как это показал в своей книге "Длинноволосые короли" (1962) британский исследователь Дж-М. Уоллес-Хэдрилл, Восточного Православия и признавали подданство Империи при высокой степени самостоятельности Франкских королевств (в этом их политика в точности совпадала с политикой Киевских Рюриковичей). Карл Великий и Каролинги — бывшие мажордомы — вели дело к разрыву с Востоком и совершили его. Узурпация стала "двойной".

Карл прекрасно понимал, что единственной опорой ему может служить только папская курия, вместе с которой он и развернул борьбу за господство в Европе — против придерживавшихся своих древнейших традиций европейских народов с одной стороны, и Православной Империи Ромеев — с другой. Будучи королем франков (768-814), Карл в ходе начатой им и продолжавшейся до 804 г. войны с саксами, провозглашенной как поход с целью распространения христианства, фактически уничтожил этот древний народ, часть которого бежала на север, образовав там народ пруссов, а остаток был насильственно обращен в латинство. Судьбу саксонцев разделили бретонцы и особенно лужицкие славяне — их не осталось почти вообще. Подражая библейским правителям (сам Карл любил называть себя "Давидом"), Карл уничтожал вначале "священные рощи" и предметы поклонения (знаменитый Ирминсул как образ "мирового древа" у саксонцев), а затем приступал к разорению городов вместе с женщинами и детьми. Это был первый в истории Европы геноцид, в ходе которого лицо континента изменилось до неузнаваемости. В частности, таких славянских народов, как ободриты и лютичи (вильцы), просто не стало. Крайне малое число осталось от славян-сорбов. В свое время В.В.Кожинов указывал, что когда говорят о России как "тюрьме народов", забывают о том, что Европа — их кладбище.

"Дозволенный геноцид" Карла Великого в дальнейшем стал одновременно и тайным устремлением, и тайным страхом Европы, строящей на этой проблематике свою политику (от "темы холокоста" до польского "прометеизма"). Однако заметим, что на фоне уничтожения коренных европейских народов "избранного народа" он не касался. Более того, Карл вводил "еврейских мудрецов" в состав своего двора и расширял экономические права этого народа (см. С. Дубнов. "Краткая история евреев", М. 2008) Это было связано с западным "богословием замещения", утверждающим строгую преемственность истории Ветхого Завета и Христианства. Об этом много писал израильский историк религии Пинхас Полонский ("Две тысячи лет вместе" М-Иер., 2009).

Осенью 800 года Карл принял из рук папы Льва III императорскую корону. Зная, что европейская знать прекрасно осведомлена о его низком происхождении, он некоторое время делал вид, что недоволен этим, однако вскоре, заключив союз с багдадским халифом аль-Амином, начал активные действия против Византии. Только сила Запада заставила императора Михаила I признать новый титул Карла. Разорение Константинополя крестоносцами в 1204 году — прямое следствие политики, заложенной именно Карлом Великим.

Именно Каролинги — начиная еще с Пипина Короткого — первыми реально приняли ключевую западную идеологему "Священство выше Царства". В свою очередь, папская курия закрепила за собой прерогативу "делать королей". Формальные наследники Каролингов, императоры Священной Римской Империи из династии Гогенштауфенов (1138-1254), пытались это поломать, однако отвержение политических следствий католической доктрины без отвержения её догматики привело к их поражению.

После смерти Карла Великого его империя постепенно начала распадаться и уже в 911 году прекратила свое существование. История собственно Франции — это уже совсем иная история. Однако Империя Каролингов осталась как образ Единой Европы, вдохновлявший в последнее столетие создателей как Третьего рейха, так и Европейского Союза. Мы не можем не видеть жестко антиправославный и антиславянский характер этого образа. Один из ярких примеров "каролингской" политики современной Европы — ее борьба против Сербии — причём, вместе с исламистами. Наивно думать, что Россия — исключение. Поэтому для нас Карл может быть "великим" только условно.

***************

Сегодня Америка побеждает – временно! – не потому, что она в техническом, экономическом и военном смысле сильнее остальных, хотя и этого, конечно, нельзя сбрасывать со счетов. Она побеждает, прежде всего, потому, что имеет четкую, внятную и осмысленную в своем роде идеологию, в распространении которой по всему миру видит свою миссию. Это идеократическое государство, полностью перехватившее идеократический и тоталитарный инструментарий от побежденного им Советского Союза как трофей «холодной войны». Только такие государства способны побеждать. Разумеется, идеология Америки, за которой, конечно, стоит всего лишь план политического и военного господства, формально отличается от идеологии советской – всеобщее царство демократии и рыночной экономики, каковых, впрочем, в самой Америке давно нет. Однако это именно только формально. Как писал Максимилиан Волошин, «Истории потребен сгусток воль, / партийность и программы безразличны». В то же время для судьбы самой идеологии ее содержание далеко не безразлично. Оказывается, что идеология США есть на самом деле идеология самой Европы на протяжении, по меньшей мере, двух с лишним веков (со времен Французской революции), а на самом деле значительно более – ее зачатки мы находим уже в теократической утопии блаженного Августина и «Утешении философией» Боэция, в западном «христианском персонализме», антиимперском пафосе «Золотой Легенды», республиканизме гвельфов и Habeas Corpus Act’e, не говоря уже, конечно, о Реформации со всеми ее последствиями.

Сегодня, видя саму себя в зеркале Америки, Европа начинает ужасаться, а это и есть конец Америки. При этом внутренняя сецессия – декапитация – Европы в перспективе ее вхождения на правах «внутреннего царства» (но не по образу империи Карла Великого, а по образу Regnum Sanctum Хлодвига I) – в Евразийскую Империю, «Третий Рим», точно так же, как царство «Августа» Хлодвига входило в состав «Второго Рима», Византийской Империи, должно начаться именно с идеологического разделения души и духа. Такую сецессию, впрочем, уже произвел сам Жак Ширак, заявивший (в связи с проблемой ношения мусульманками хиджаба в учебных заведениях) о том, что Франция – «светское государство, история которого начинается не, как некоторые думают, с Хлодвига и Жанны д’Apk, а с Великой революции 1789 года». Это заявление, подобное пропаганде Горбачева и Яковлева о том, что «мы родом из Октября», оказывается, так или иначе, самоприговором всей системе Евросоюза.

На самом деле чтобы противостоять США – разбить «кривое зеркало» – Европа не может не отбросить т.н. «европейские (антиевропейские!) ценности 1789 года». Далее, скорее всего, как писал в книге «Проект “Eвразия”» А.Г.Дугин, «Созвездие политических и идеологических моделей, альтернативных либерализму, вероятно, постепенно спрессуется в новую идеологическую конструкцию, которая станет общей платформой для революционной оппозиции «новому мировому порядку» в планетарном масштабе».

Не случайно некоторые католические круги (в Польше, Ирландии, Италии, да и в самой Франции) объясняют крах Евросоюза изначальным отказом включить в его Конституцию упоминание о христианских ценностях как базовых для Европы. Отчасти соглашаясь с этим, не можем не задать в то же время вопрос: о каких «христианских ценностях» идет речь? Ведь уже и то Высокое средневековье, те «священные камни», которые мы-то как раз и любим в Европе, как уже было об этом сказано, несли в себе ее темного двойника – Америку.

Задавая вопрос о «христианских ценностях», мы как раз и прикасаемся к проблеме «власти, стоящей над всеми властями во времени и превыше того, что измеряется временем» (Данте).

Для Востока – и вообще «традиционного» мира – и Запада – и вообще «современного» мира – отношение к самой категории времени противоположно.

О сакральном времени о.Павел Флоренский писал: «Время должно быть ритмически расчленено, чтобы сознаваться временем. Тогда только время может быть рассматриваемо как единое. Но расчленяющие его сроки не были бы таковыми, если бы они были только сроками времени как однородной среды (выделено нами – В.К.), т.е. если бы не были качественно индивидуализированными, качественно своеобразными, каждый по-своему. Каждый срок должен быть единственным в своем роде, предельно своеобразным <…> Время, чтобы быть, должно быть пронизано началом вышевременным, сеткою вечности, дающую нам не плыть с временем и тем перестать замечать его, а стоять над временем и поэтому сознавать его текучесть». («Философия культа»).

Иными словами, в «сетке вечности» время является множественным и нелинейным (чем, кстати, оно отличается также и от чисто циклического «внеправославного», «языческого» времени). Так понимал время Православный Восток от Оригена (к сожалению, допускавшего в этих вопросах крайности) до Отцов-каппадокийцев.

Время Запада – и современного мира – течет принципиально иначе. Оно берется «как основная категория, причем одной из характеристик этого понятия считается его однородность, его универсальность. Из этого вытекает представление о единстве истории <…>» ( А.Г.Дугин. Основы геополитики, кн. 2, гл. 1, «Пространство и бытие»).

Основы западного, линейного понимания времени заложены еще в труде блаженного Августина «О Граде Божием» с его строгим, абсолютным разделением мира на град праведности и град земной, падший, под водительством Церкви (Римской) идущий вперед, к чаемому и желанному первому. В ходе последующей секуляризации «отсечение» неотмирности этого Небесного Града с неизбежностью рождает безконечное линейное движение к ускользающему будущему. Это путь Запада от Августина к Жаку Аттали (с его «взвесью» «общества новых кочевников»).

Греческий текст Символа Православной веры о Царствии Божием буквально переводится как «нет и не будет конца» (т.е. буквально – цели движения). Это в точности соответствует представлениям о времени как подвижном образе вечности, способном приобретать грани и индивидуальные черты. Кстати, о.Павел Флоренский указывает, что каждый срок в сакральном смысле должен быть «заполнен лицом, его характеризующим». В истории это и есть сакральный Царь, Император, в месяцеслове (который разбирает о.Павел – святой дня). На Руси в древнем прочтении Символа веры эти слова произносились – и сегодня произносятся старообрядцами и единоверцами – как «Егоже Царствию несть конца». Переход катехонической миссии от павшей Византии к Московскому Царству в то же время означал промыслительную радикализацию нелинейного понимания времени – в силу самого по себе русского прочтения Символа веры. «Уловленное в сеть» время само оказывается пленено катехоном, «удерживающим ныне». «Выпустить время на свободу» – и есть открыть дорогу «духовному волку», антихристу и его анти-царству, анти-империи. Однако именно это и произошло в ходе церковно-литургической реформы XVII в., когда «несть конца» было заменено на «не будет конца». Сакральное измерение времени было открыто в неопределенно-будущее состояние»; «волк духовный», или «волк мысленный» выпущен на свободу. По мере вытеснения не только сакрального, но и простого религиозного измерения такое время становится «дурной безконечностью», порабощенной идеей «прогресса». Время бывшей «Святой Руси», «града ограждения» было соединено с линейным временем Запада, после чего и календарные реформы Петра I стали неизбежны. Именно литургическая реформа сделала Россию частью модернизируемого – не в техническом, а в духовном смысле – мира. «Абсолютизация времени породила особую идею пространства, выстроенную по аналогии со временем. Это – «современное пространство» (А.Г.Дугин. «Пространство и бытие»). Это и было началом «глобализации».